Я в страшной беде своих стопудовых ошибок,
Я в чаще густой в глухом в незнакомом лесу.
Я выход ищу, но глушь глубока,
И солнца здесь нет, без тропинок
Невидима даль сквозь листву.
А ширь далека – простор многолюдного мира,
Где поле созрело, село проживает давно,
Где мама моя, скучна без меня ей квартира,
От вести шумящей
Плачет и смотрит в окно.
Скатился, разбился, и там за тюремной оградой
Какая беда!
Подумал ли сын обо мне?
Растила, жалела, и в жизнь проводила как надо.
Ты так невиновен
На фото на белой стене.
Как-будто услышал
Тревогу души материнской.
Как-будто старушка
Явилась воочию ко мне:
- Да как же, сынок,
Отбился с дороги с разумной?
Пойдем-ка отсюда,
На милость к родной стороне.
Ушел напролом –
По компасу собственной веры.
В размахе раздвигаю
Чащебные ветви, стволы,
Идти тяжело.
Прошел лишь начальные метры,
А впалость лица
Уже в иссеченье, в крови.
Неряшливый сук
Клещами вцепился в рубашку.
С куском моей кожи
Остался засохший, урод.
Упругие ветви
Хлестают со свистом во строяску.
Тяжелую ругань
Бросаю на смешанный сброд.
- Ни сволочь, ни свя..,
Вашей извилистой дряни
В пути не преграда,
Раз в сердце прозрения нить.
Довольно ржаветь
У медленной смерти на грани.
Грядущие годы
Хочу человеком прослыть.
Небесное счастье!
Я вышел на эту дорогу,
Что чуткие люди
Ее проложили с трудом.
Она заблудивших
Приводит к родному порогу –
Прости меня, мама!
И здравствуй, родительский дом!