Недавно вернулась из отпуска на работу. Перелистывала страницы накопившихся в моё отсутствие газет и натолкнулась на статью Л.М. Макаровой о Татьяне Опариной, не так давно ушедшей от нас. И сердце снова заныло тоскливой болью…
Люди рождаются и умирают. Смерть близкого человека – всегда потеря. Но бывает так, что и чужой человек, покидая этот мир, оставляет тебя сиротой.
Это особые люди, люди-маяки, люди-ориентиры, люди – источники света и любви. Они живут, даря тепло своей души всему, что их окружает. И когда такой человек уходит, сиротеют не только близкие, но и весь мир вокруг, ибо одной звездочкой становится меньше…
Таким человеком для меня была Татьяна Опарина. Нельзя сказать, что мы были очень близки (сказывалась большая разница в возрасте). И хотя встречи наши были эпизодические, но её незримое присутствие в своей жизни я ощущала всегда.
Кто из нас не сталкивался с проблемой отцов и детей – непониманием, возникающим между поколениями? Не миновала этого и наша семья. Бывало, я делилась с Татьяной наболевшим. Она всегда с большим вниманием, не перебивая, выслушает, а потом скажет, как бы между прочим: «А ты попробуй вот так…» Очень ненавязчиво, не нравоучая, но по-доброму участливо. Так может далеко не каждый.
У нас были схожие увлечения, говорить о которых мы могли бесконечно и с упоением. Это были и цветы, и вышивка, сад и огород, домашние заготовки – абсолютно женские занятия. Но Татьяну всегда отличала замысловатость предпочтений: если цветы, то какие-то редкие, особенные, не говоря о садово-огородных растениях. А уж если заготовки – каких никто никогда не пробовал, настолько неповторимыми они были. Кстати, она очень любила этим заниматься, но сама только пробовала, в основном всё раздавая близким, друзьям, знакомым. У меня не переводились её гостинцы в холодильнике: то баночка грибов, то какое-нибудь экзотическое варенье или джем, рецепт приготовления которого невозможно было повторить при всём желании, потому что Татьяна никогда не готовила их по шаблону, но всегда экспериментировала, каждый раз внося что-то новенькое.
Татьяна была неугомонным человеком, причём во всём; её творческая натура всегда искала чего-то нового, неизведанного, словно хотела познать все грани реальности. (Иногда у меня едва не срывалось с губ: «Ну как только тебе хочется?!») Выйдя на пенсию, она продолжала активную жизнь: домашние дела сменялись хобби; встречи с подругами нередко сопровождались участием в общественных мероприятиях или занятиями по интересам, а то и просто вылазкой на природу; к тому же она совершала регулярные поездки к детям и внукам. Помнится, она даже сетовала: «У меня ни на что не хватает времени!»
Увлекаясь вышивкой, мы обменивались схемами рисунков, выручали друг друга недостающими цветами ниток. Татьяна была очень отзывчивой, всегда охотно делилась всем, что было; любила удивлять приятными сюрпризами, и ей это удавалось. Про таких, как она, говорят: больше отдаёт, чем получает.
У меня на работе до сих пор стоят баночки из-под её удивительных угощений, которые она так и не успела забрать. Случайно наткнулась на них, и… словно стрела, пронзила мысль: «Неужели это правда? Неужели больше не услышу по телефону её незатейливое «Привет! Ты на работе? Зайду?»
Пусто… Пусто на душе от мысли, что её больше нет…
Продолжаю вспоминать и… не могу не сказать о Татьяне-матери и бабушке. Меня всегда поражало в ней её великодушно-терпеливое отношение к детям и внукам, особенно к любимой внучке Милане, девочке неординарной во многих отношениях, отличающейся довольно сложным характером. Как терпеливо она сносила все её капризы, исполняла её пожелания! Я только диву давалась!
Они вместе частенько заходили ко мне на работу из библиотеки, когда Милана гостила у бабушки. Я давала им бумагу (черновики) для девочки, ведь она много рисовала, писала стихи, рассказы. Татьяна нередко просила Милану прочитать мне свои стихи, что внучка делала не всегда с первой просьбы. Надо было видеть лицо бабушки в эти счастливые мгновения, которое буквально светилось от гордости за свою любимую внучку!
Сложные взаимоотношения снохи со свекровью, зятя с тёщей – притча во языцах, наверное, у многих народов мира, а у нас – особенно. Но Татьяна – редкое исключение в этом смысле. Она имела прекрасные взаимоотношения как со снохой, так и с зятем. Верное тому доказательство – дети семьями часто и подолгу гостили в родительском доме. Для всех она старалась создать домашнюю уютную атмосферу, даже готовила, практически, индивидуально каждому. Нелегко ей это давалось, она очень уставала, особенно в последние годы после перелома ноги. Но близкие об этом даже не догадывались. Татьяна и виду не подавала, и только иногда в разговоре с ней мельком можно было услышать, как ей тяжело.
И даже когда заболела, она свела к минимуму общение с друзьями и знакомыми – не любила жаловаться, не хотела, чтобы видели её больной и немощной, жалели и задавали ненужные вопросы. Сильный она была человек…
Не смогла попасть на похороны Татьяны, о чём горько сожалею… Теперь на кладбище появилось ещё одно место, мимо которого я никогда не смогу пройти, не остановившись, не почтив память усопшей. Пусть земля тебе будет пухом, Татьяна…
М. Вершинина.