Предзимье
Черная осень.
Смотреть нету сил.
Слава те, Господи,
Снег повалил.
Ветер беситься
К утру перестал.
Час просветленья
В природе настал.
Ветви истерзанных
Ветром берез
Уж не роняют
Мороженых слез.
Птицы нахохлились,
Звезды во мгле.
Вот и затишье
Пошло по земле.
Спит все вокруг
В благодатной тиши.
Кров и покой
Для усталой души.
В дреме полночной
Застыла земля,
Девственный снег
Засевает поля.
В белых одеждах
Задумчивый лес.
И впереди еще столько чудес!
* * *
Раннее утро. Серое небо.
Ветки пустые слегка шелестят.
Воздух прозрачен, дымкою схвачен.
А в переулке пара котят.
На тротуаре, близко друг к дружке
Тихо, безропотно, молча сидят.
Ничьи они потому что.
А. Дугаева,
с. Порецкое.
Три меры овса
Иуды рождались во все времена.
Серебряным звоном прельщаясь,
Ты помни, что есть на Земле племена –
Без денег живут, не печалясь!
Коль дал тебе Бог над народами власть,
Ты разум храни, Человече!
Недолго во грех сребролюбия впасть,
Да век на Земле твой не вечен!
Ты притчу попомни: три меры овса
Мерилом для совести были.
Иуды, врагу свою душу неся,
О Родине напрочь забыли.
Что скажет тебе твоя старая мать,
Когда тебе в спину всяк станет плевать?!
* * *
Родной мой край! Мой милый край порецкий!
И вот я снова – на земле твоей,
И вдруг захолонуло сладко сердце,
Вновь ощутив простор родных полей!
Мне здесь знакома каждая травинка
И дорог сердцу каждый бугорок!
Мне эта чуть заметная тропинка
Дороже всех асфальтовых дорог,
И кажется: здесь где-то, по соседству,
Быть может, возле ивы, у ручья,
Мое счастливое и солнечное детство,
Играя, схоронилось от меня,
Я чувствую: оно здесь, рядом где-то,
Свет солнца и тепло в себя вобрав,
Оно пропахло запахами лета,
Гречихи, земляники, диких трав...
…Спешу с поклоном к отчему крыльцу,
И хочется залиться смехом звонким,
И чувствую вдруг, что, как у девчонки
У малолетней – слёзы по лицу.
В. Белова,
с. Семеновское.
Острова
Пишу январскими стихами,
Во тьме ночного волшебства.
Сердце вдребезги разбилось о камни,
В лабиринтах ищу лишь тепла.
Душа летит к двум островам,
Много встречая препятствий.
Острова прибежищ не отдам
Крыло горем сломавшим несчастьям.
Главное – совсем не оплошаться,
Любиморайские увидеть острова.
По-мужски со страстью оторваться,
А жизнь там путь пусть выберет сама.
Опять взлететь с подрезанным крылом,
Попасть в любви водовороты.
На уровне остаться мировом,
Убив судьбы крутые повороты.
А. Филимонов,
Шумерля-Порецкое.
Немного о себе
Я родился и вырос в старинной части села Порецкого – Лобачове, которое расположено на живописном берегу красавицы Суры с бескрайним океаном лесов и полей. Здесь мой дом, тот уголок, что бесконечно дорог сердцу. Это удивительно прекрасные места с необычайно живописной природой, что так привольно раскинулись вдоль берега реки и незаметно растворяются в дымке горизонта. Всё это и есть мой дом: и дороги, что бегут во все стороны, приводя нас в самые красивые места, и тропинки, исходившие все поля и теряющиеся меж ветвей густорастущих лесов, и озёра, смотрящие на нас своими синими глазами.
Мне привилась любовь к этим местам с детства. Разве можно не любить природу, с которой тесно связан жизнью? В своих делах и свободном времени, на рыбалке и на сенокосе, на огороде и на пасеке.
Стихи начали рождаться сами собой с раннего возраста. Хорошо их читать получалось ещё в детском саду. В начальных классах я стал осознавать необычайную красоту окружающего мира, которую помогли мне увидеть близкие мне люди: мои земляки, воспитатели в детском саду, учителя в школе, мои родители.
Пишу о своей малой родине, о людях, что трудятся на порецкой земле, о своих детских и школьных годах и, конечно, о природе родного края, где мой дом с детства навсегда.
Александр Исаев.
Вместе
В вечерней прохладе – цветение сада.
Скамейка, чуть набок скосившись, стоит.
В тени от ветвей одинокая пара.
На небе закат уж вечерний горит.
И двое сидели, прижавшись друг к другу,
В густой тишине наблюдая закат.
Слегка приобняв дорогую подругу,
Он всё не решался свести с нею взгляд.
Она чуть вздохнула, и ласково слово
Отметило жизни какой-то пустяк.
Он что-то ответил влюбленно такого,
Что прежде сказать не решался никак.
Сидели, смотрели, как льётся безмолвно
В пьянящем закате изнеженный свет.
И первым свиданием венчаны словно,
Им было обоим за семьдесят лет.
Обветшалый двор
Над рекой туман клубится белый.
Шумный ветер прячется в листве,
И в озёрной глади утопают
Облака в небесной синеве.
Расстелилась вечная дорога
Вдоль из жизни шитого ковра.
У двери родимого порога.
Мимо обветшалого двора.
Так же по весне сияет вишня.
Так же нежно яблоня цветёт.
Но незрелый плод нетерпеливо
Трепетной рукой никто не рвёт.
Незаметно в доме стало тихо.
Разлетелись дети кто куда.
И в углу на полке запылились
В пёстрых книжках школьные года.
Ярко за рекой пылает осень
Жёлтой сединой, как человек.
Вы сюда почаще залетайте.
Седины ведь так недолог век.
Три меры овса
Иуды рождались во все времена.
Серебряным звоном прельщаясь,
Ты помни, что есть на Земле племена –
Без денег живут, не печалясь!
Коль дал тебе Бог над народами власть,
Ты разум храни, Человече!
Недолго во грех сребролюбия впасть,
Да век на Земле твой не вечен!
Ты притчу попомни: три меры овса
Мерилом для совести были.
Иуды, врагу свою душу неся,
О Родине напрочь забыли.
Что скажет тебе твоя старая мать,
Когда тебе в спину всяк станет плевать?!
* * *
Родной мой край! Мой милый край порецкий!
И вот я снова – на земле твоей,
И вдруг захолонуло сладко сердце,
Вновь ощутив простор родных полей!
Мне здесь знакома каждая травинка
И дорог сердцу каждый бугорок!
Мне эта чуть заметная тропинка
Дороже всех асфальтовых дорог,
И кажется: здесь где-то, по соседству,
Быть может, возле ивы, у ручья,
Мое счастливое и солнечное детство,
Играя, схоронилось от меня,
Я чувствую: оно здесь, рядом где-то,
Свет солнца и тепло в себя вобрав,
Оно пропахло запахами лета,
Гречихи, земляники, диких трав...
…Спешу с поклоном к отчему крыльцу,
И хочется залиться смехом звонким,
И чувствую вдруг, что, как у девчонки
У малолетней – слёзы по лицу.
В. Белова,
с. Семеновское.
Переярки
К концу зимы в выводе их осталось двое. Они возмужали. Вместе с матерыми участвовали в поиске корма, преследовании диких животных, отлове собак в ближайших населенных пунктах.
В конце марта, когда волчицу потянуло в район логова, она стала суровей к ним, скалила пасть, рычала, если они приближались к ней, и даже одному из них дала изрядную трепку. После этого переярки не подходили к ней близко, а держались в полукилометре от логова, поселившись в соседнем Березовом овраге. Здесь проводили они дневки, отсюда в поисках корма уходили на соседние поля.
Однажды по следу отыскали лосиху с малышом. Но мать бдительно охраняла и защищала его и быстро увела из опасного района в отдаленное место. Переярки потеряли возможность перекусить лосиным мясом.
Лето проходило день за днем. Уже сенокос, на лугах появились свежие стога душистого сена. Трещали комбайны на уборочной, трактора поднимали зябь, шел посев озимых. Вскоре зазеленели озимые. Все менялось. Молодняк тетеревов стал осторожен. Меняли места жировок и зайцы. Теперь их привлекала зелень озимых полей. Меняли места поиска пищи переярки. Озимое поле за Березовым оврагом стало их ближайшим районом.
Вскоре над облетевшим лесом оврага замелькали снежинки, а к вечеру озимые покрыла пороша. Два брата переярка поднялись в сумерки с дневки и вышли на озимое поле. Пустые поджатые животы гнали их на поиски пищи. Что-то надо найти, добыть, поесть. Вдруг один из них, шедший впереди, остановился. Он разглядел на озимых жирующего зайца. Природа наградила всех волков чудесным даром – все видеть ночью, как днем. Но мало видеть, надо добыть, взять. Здесь помогают зверю опыт, сноровка, хитрость обойти, словить – иначе смерть с голоду. Шедший впереди волк тут же лег, второй тоже увидел зайца. И, как по сговору, пошел дальше, теперь уже крадучись. Он обошел жирующего зайца в полкруга, и, когда заяц оказался между залегшим в засаде переярком и им, повернул и пошел на зайца спокойным шагом. Вскоре заяц заметил идущего тихо к нему волка и стал уходить. Он не видел «засады», следя за идущим к нему волком, который медленно, но приближался. Лежащий в засаде волк подпустил к себе зайца на 5-6 шагов и в два огромных прыжка настиг растерявшегося зверя, который и опомниться не успел, как оказался в волчьей пасти. Теперь и загонщик прыжками подоспел к добыче, схватил зайца за задние ноги. Волки потянули каждый к себе добычу и разорвали на части. Быстро клацали зубами ее и заглатывали огромными кусками. На снегу остались капли крови, клочки шерсти и следы охоты переярков.
Утром, выйдя по пороше тропить зайцев в район Березового оврага, наткнулся на следы волков. По ним я прочел трагедию зайца и способ добычи переярков. Все так свежо и четко видно. Да, после волков мне здесь делать нечего. Я повернул и пошел в другой район, там этой ночью, возможно, волков не было.
Е. Кутлин,
с. Порецкое.