Милая моя мама! Скоро будет десять лет, как тебя нет с нами… В этот день я пойду в церковь и свечку поставлю, помяну тебя. Суматошная жизнь, и о маме иногда стала забывать. Корю себя за то, что в детстве и юности была недостаточно пытлива, чтобы расспросить тебя о прожитой жизни, недостаточно внимательна, чтобы сохранить в памяти то, что ты мне рассказывала…
Татьяна Шпарёва, село Антипинка
Ты родилась 21 июня 1930 года, и в детстве это меня удивляло. За 11 лет до начала Великой Отечественной войны. Мне казалось, что война была очень давно. Ты была такой красивой и молодой. Я, сестры и брат всегда гордились, что ты такая веселая и всегда все успевала.
Я знаю, что в годы войны вы жили очень бедно. После войны жизнь легче не стала. Вы остались без отца. Огород засаживали картошкой, овощами, сами пекли хлеб. Сахар ели только по большим праздникам. Ты окончила всего 4 класса. Но меня всегда удивляло то, что в уме ты могла сделать любое арифметическое действие. Все-таки знания в старой школе давали прочные!
Ты родила меня в конце лета 1954 года. Ты хотела назвать меня Валей, но папа уперся - Таней, и все тут. Ты сдалась. Отец привёз нас с тобой из Порецкого в машине в маленький дом, где жила бабушка Нюра. Это был наш первый дом, первая изба, первое жилье. Бревенчатое, с окнами почти у земли и скудной обстановкой, сенцами и кладовкой, русской печью, на которой так уютно было спать зимними ночами, слыша в печной трубе шум ветра. Странно, но я до сих пор помню всю мебель, которая была в доме, стол и лавки, кровать, сундук, отгороженный небольшой чулан и печку у входа.
Через полтора года у меня появилась сестра Маша, а затем - Лена. С именем второй сестры споров не было. Свое имя она получила от твоей мамы, моей бабушки Маши. А вот с Леной произошел конфуз. Ты хотела назвать её, кажется, Женей. А папа молчком ушел в сельсовет и, принеся метрику, также молча отдал её тебе. Увидев редкое по тем временам имя, ты расплакалась. С этим именем у нас в селе была только одна женщина, тетя Алена Никитушкина. И маме оно не нравилось. Но, как говорится, как корабль назовут, так он и поплывет. Со временем Ленок на селе стало так много, что было ощущение, что вся деревня состояла из одних Елен. Впоследствии мой муж в честь этой самой Лены, моей сестры, назовет нашу дочь. И ты тоже привыкла. Но ты любила нас всех и, наверное, не за имена. А мне, мама, мое имя нравится. А когда мне было 13 лет, у нас появился братик Сережа.
Что может быть дороже человека, подарившего жизнь? Счастье, надежды, радость матери - её дети. Они же - её печали и боль. Мама… Всё другое ничто перед этим светлым чувством дочерней благодарности и любви.
Сначала ты ждала моего появления, потом первого шага, первого слова… Потом ты учила меня писать. Брала мою руку и старательно выводила буквы. Из букв складывались слова: Родина, Мир, Мама… А вот этого эпизода я не помню, мне об этот ты рассказала. Был у меня двоюродный брат, папиной сестры сын, Шура. Он был постарше меня месяцев на шесть. Летним теплым днем, выйдя на крыльцо (наверное, тебя подтолкнуло что-то) ты увидела ужасную картину. Я стояла около бревна, на котором рубили дрова и, положив ручонки на его краешек, смотрела, как Шура медленно заносит топор и собирается опустить его мне на руки. Ты обмерла, но не закричала, не напугала нас, а быстро перемахнула через крыльцо и налету схватила занесенный топор.
Зимой с сестрами и соседскими девчонками и мальчишками Колей Юдиным, Петей и Мишей Силаевыми, Дусей Абрамовой, Лизой и Валей Чулковыми, Машей Шпарёвой, Машей Юдиной мы перебрасывались снежками, строили из снега крепости, замораживали ледянки, горки. А мама предупреждало, что холодно на улице, что можно простыть. А мы украдкой и снежок ели, и сосульки грызли. Вечером у меня поднялась температура, я лежала на печи, бредила и звала тебя. А ты была рядом. Ты не отходила от меня даже ночью. Осторожно клала свою мягкую, добрую руку на мой влажный лоб и говорила: "Всё будет хорошо, дочка". А помнишь, мама, как ты напугалась, когда я вошла в избу, неся прилипшие к своему языку санки? Потом мне, конечно, здорово попало. Но это потом…. А тут ты бросилась ко мне, дыша и отогревая железо на моем языке.
А вспомни, мама, как ты вела меня в школу в первый раз? Ты, конечно, встала раньше меня. Приготовила поесть своей большой семье, погладила форму. И мы пошли. Ярко светило солнце, замечательный денек разыгрался, словно приветствовал учеников. Самое странное: чем дальше идет время, тем яснее и ярче становятся мои воспоминания о маме. В детстве я просыпалась не от пения птиц за окном, не от запаха трав, не от солнышка за окном, а от вкусно пахнущих щей из печки и запаха домашних пирогов или ватрушек. Кажется, это было совсем недавно. Я выскакивала на крыльцо родного дома в добрый мир! Пахло берёзовым дымом, выходящим из труб, и лепешками на подсолнечном масле. А ещё я видела и глядела во все глаза. Я прыгала, пела от счастья жить на белом свете и от того, что рядом всегда мама. Я бегала по траве, которую бабушка называла спорыш. Ещё эту муравушку называли у нас лужайкой и гусиной травой. Она очень живучая: по ней ездят на телегах, тракторах, машинах, а она все растет, заполняет все колеи и следы лошадиных копыт. Растет даже гуще там, где её мяли колесами. Я пасла на ярко-зеленой траве стаи гусей и гусят, которых мама выпускала со двора рано-рано.
Ты всегда просыпалась засветло, как и все женщины в деревне, брала подойник и шла доить корову Ночку. Затем кормила поросят. К живности у тебя было отношение особое. Ты разговаривала с ними, придумывала им ласковые клички.
Любовь и привязанность между нами, детьми, и животными возникали естественно. Рождался телёнок, его приносили в дом. Мы помогали маме. Хотели быть нужными, а взамен получали благодарность и доверие. Мы любили с тобой встречать вечером стадо.
Осенью помню дым огородных костров. Вместе с мамой и бабушкой мы собирали в кучи, сжигали на огороде картофельную ботву, стебли подсолнухов.
Сколько помню себя, ты всегда нас баловала. Блинчики, мясные рулеты, а какой холодец у тебя получался замечательный и пряники, как магазинные!
Спасибо тебе, мамочка, за то, что ты привила своим детям любовь к книге! Ты нас рано научила читать те самые "нужные книги". Я до сих пор помню твой голос, интонацию, когда ты наизусть читала "Бородино" Лермонтова и "Сижу за решеткой в темнице сырой…". Ты даже знала А. Барто и с удовольствием читала нам: "Вам не нужна сорока, сорока без крыла". И хитро улыбалась, повторяя: "Её нашли в июне, её назвали Дуней". Мы мысленно рисовали детей и найденную сороку. Я ходила в библиотеку, брала читаные-перечитанные книги и читала запоем. А сейчас твои детские пестушки и стишки читаю уже я своей внучке.
А ещё ты очень любила свою родню. Особенно сестер. У тебя их было четверо и брат. Обожала племянников. А как ты ждала писем от сына из армии. Когда узнала, что письмо пришло, ты бегом побежала разыскивать почтальонку. Не могла дождаться, когда она придет. А потом папа писал ему письма под твою диктовку. Ты рассказывала всё о нашей семье, о том, какие новости в деревне, кто родился, кто умер.
Никогда не забуду, как ты провожала меня, уже студентку, на учебу. Тогда в колхозе выделяли машину и всех студентов везли в Чебоксары. Нас повезли дальше, в Цивильск. В кузове мы сидели с тобой вдвоем, и я сказала: "Вот сейчас привезешь меня, свалишь, и уедешь домой. А я одна останусь". Ты улыбнулась, обняла меня и ответила: "Доченька. Разве я тебя силой сюда везу. Ты сама захотела стать библиотекарем, через такой конкурс прошла. Если не хочешь, поедем домой. У нас в колхозе птичник есть, там работать будешь". Я все же стала библиотекарем, мама. Вернулась в родное село, где и работаю уже почти 40 лет.
Ты с детства была труженицей, мама. Еще подростком ты стала колхозницей. Ты вспоминала, что во время войны по субботам женщин отпускали с полей пораньше, чтобы они успели истопить бани, а вас, молодежь (а ведь вы были сами ещё дети), оставляли дотемна. А вы, идя уставшие, всю дорогу пели песни. И так многие годы: колхозная махорка в 50 соток, мотыга, грабли, работа на току во время страды, протравливание семян и т.д. Потом ты перешла работать техслужащей в клуб, откуда и вышла на пенсию.
Ты вынянчила всех своих внучат. А их у тебя было шестеро. Ты никогда не забывала дни рождения наши, внучат, зятьев и снохи. И всегда у тебя были запасы чего-то вкусненького для гостей, даже нежданных.
Когда ты заболела, все говорила мне, чтобы я залила воду в расширитель, покрыла лук. О смерти старалась не думать. Я кивала головой и всячески поддерживала твои планы, хотя и понимала, что они уже не осуществятся. Потом ты стала говорить мало - только спрашивала. Потом уже не спрашивала - полуслушала-полудремала. Время поменяло нас местами: когда-то мне, маленькой, ты рассказывала добрые истории. Теперь это делала я. Когда ты на часок засыпала, я гладила твои руки. Как много они умели - вязали, шили, выбивали на машинке, нянчили внучат. Много они сделали. И теперь отдыхали.
Я и сейчас, мама, мысленно с тобой всегда разговариваю, вспоминая тебя, родная. В нашей памяти ты осталась человеком, который никогда никому не причинил зла, не потревожил просьбами, а наоборот, помогал всем. Нам, родным, все эти 10 лет не хватает твоего тепла, твоих советов, участия в наших делах.
Прости, моя дорогая мама, что я так мало рассказываю о тебе своим внукам.
И закончить это письмо к тебе я хочу стихами:
Ах, мама, мама…
С нами и не с нами
Уже прошла свой самый
легкий путь.
Венки, венки железными
цветами
И давят, и не давят
ей на грудь.
Уж сколько лет над нею
травы шепчут
И звездочка бессменная
горит.
Прости меня!
Во времени прошедшем
Я не могу, родная, говорить.
Из всех твоих мечтаний
и пророчеств
Все главное свершится
в добрый час.
Ты рядом с нами, мама,
днем и ночью,
Ты столько в жизни делаешь
для нас.
Твой путь тяжелый и высок,
и светел.
У жертвенного твоего огня
Согрелись мы,
твои седые дети.
И благодарно смотрим
на тебя.
* * *
25 ноября - Международный день матери. Не забудьте поздравить своих мам, вспомнить ушедших…