Наталья Кирилина
Передо мною сборник, изданный в Чебоксарах Государственным издательством Чувашской АССР в 1944 году под названием «Герои Днепровской битвы». Его тираж составлял 3000 экземпляров. В нём есть очерк «Танкист Николай Безруков». Читая его, лучше понимаешь то время и людей, в нём живших, отдавших свои жизни за нас. Мне захотелось, чтобы и события 76-летней давности воскресли в памяти у читателей районной газеты.
«...Ему вряд ли больше двадцати пяти лет. Но по боевому опыту он мог сравняться с закаленными ветеранами прошедших войн. Двадцать девять танковых атак (больше, чем по одной на год жизни), три ранения и два ордена сделали его настоящим боевым офицером. Он видел страшные вещи: облитых бензином, еще живых и корчащихся в пламени детей, видел однажды на нежном, зеленом весеннем лугу сотню расстрелянных женщин. Он давил своим танком гитлеровских солдат и видел, как их черная кровь со свистом брызгала фонтанчиками из-под гусениц. Он привык ко всему, и глаза его всегда были сухи, опаленные порохом и огнем ненависти.
Но и он, прошедший все испытания огнем и кровью, «родной племянничек смерти», как сам иронически назвал себя, не смог удержаться от слезы рассказывая о Путивле, и конфузливо смахнул ее забинтованной рукой.
...Танки двигались от Курска. Наступление крепло. Гремящий бой кипел у подступов к древнему городку Путивлю. Проломив линию немецкой обороны у городской заставы, скомкав и передавив немцев в траншеях, танки, рыча и лязгая гусеницами, с ходу ворвались в самый город. Из оконниц домов, с чердаков, из подвалов еще отстреливались последние гитлеровцы. Танки крутились в улицах, сметая немецкие дзоты. Через час все было кончено. В Путивле не осталось живых гитлеровцев. Живые бежали на запад. Остальные валялись среди развалин и пепла.
Стрельба стихла. Закончив бой, танки шли на сборный пункт у церкви. Открылись люки башен. Закопченные, потные, полуоглохшие танкисты высунулись наружу, с наслаждением втягивая в обожженные пороховой гарью легкие нежную влажность свежего летнего вечера. Капитан тоже вылез по пояс из люка своей командирской машины и курил, поглядывая на разрушенные дома, на стоящих у стен, еще молчаливых, еще не смеющих громко радоваться, изможденных русских людей, душу которых можно было увидеть только в их пылающих глазах, в застенчивых улыбках, в жестах, приветствующих танкистов.
– И вот, понимаете, сказал капитан, – вечер такой золотой, дымный от пожара, небо в огне заката и здания насквозь розовые. А справа вдоль улицы тянется какая-то кирпичная стена, и так ее выщербило боями, что она на зубчатую стенку Кремля стала похожа. И вот вижу – на этой стене стоит девушка. Обыкновенная девушка, может, школьница десятого класса, лет восемнадцати. Снтцевое розовое платьишко на ней, а сверху, в накидку легкое пальто и рукава его ветер вздувает. За спиной у девушки золотая коса, и руки она так перед собой сложила, словно на молитве стоит. Смотрит на танк мой, на меня. Глаза светятся, а по щекам слезы так и текут. И только успел я на нее глянуть, мне сердце как молнией опалило. Вспомнил я, что это же мы Путивль взяли. Тот самый Путивль, что в «Слове о полку Игореве» назван. И так мне ярко представилась эта девушка Ярославной, что плакала на городской стене, смотря в даль, поджидаючи милого своего князя, иссыхая от горючих слез, бобровым рукавом их утирая. Мозгом костей понял я в тот миг, что я русский человек, что мне родного родней незнакомый этот город и эта девушка, и вся русская жизнь от князя Игоря до сегодня. Что потомок и наследник я тех, которые Дон шеломами черпали, бились за родину не на жизнь, а насмерть с погаными половчанами. И такая радость и гордость на меня накатили, что прыгнул я с танка, взлетел на стенку, обнял девушку и целую ее в заплаканные эти глаза, смотрю в них и бормочу, как ошалелый: «не плачь, не плачь больше, дорогая моя Ярославна – вернулись мы, видишь, и князь твой вернется». Она сперва напугалась, рванулась, а потом затихла, только ресницы у нее дрожат, а на губах улыбка и такое счастье в ней, что ну, никак я об этом рассказать не могу.
Тут капитан и смахнул слезу забинтованной рукой и сам улыбнулся так, что и я об этом рассказать не умею. Нужно было улыбку эту видеть...
Сколько таких нежданных волнующих встреч происходит сейчас на военных дорогах, в дыму догорающих пожарищ. Каждый русский город, опоганенный немцами, притихший, униженный и истерзанный был Путивлем, и сколько Ярославен выходили, таясь, вечерами на искрошенные снарядами стены и, тоскуя, смотрели на восток, на родимую русскую сторонку, проливая горькие слезы, надеясь и ожидая, думая о милом князе своем, сражающемся за родину, за честь и свободу народную, за ее, Ярославны, счастье и волю.
Не все дождались. Многие пали на сырую родную землю, под белой, как невеста, березкой, пробитые пулей гитлеровского автоматчика. Многие угнаны в полон и влачат страшную долю рабыни в чужедальней, ненавистной стране.
Плач Ярославны слышит каждый боец. Плач этот отзывается в сердцах, зовет к отомщению...
И вот наступил жданный час расплаты и мести.
Бегут поганые половцы. Идет на запад великая народная сила. И ведет русских людей на подвиг мести и освобождения неутомимый, большой, самый большой наш друг с горячим сердцем великого патриота – наш вождь и маршал Сталин».
Так описывает подвиг Николая Безрукова русский иисатель Б. Лавренёв.
...Под впечатлением только что потухшего боя на улицах города Путивль Николай Безруков вспомнил родную Дурасовку, школу в Сияве, любимое место отдыха у Красного яра на Суре. Сколько раз приходилось рассказывать ученикам о древнем городе Путивле, что упоминается в «Слове о полку Игореве».
Прошло всего два года, как майор Николай Безруков вступил в первый бой. С мучительной горечью молодой сержант тогда под напором танков Гудериана оставлял боевые рубежи под Пропойском, Рыльском, Мценском. Но еще тогда, в первых боях командование обратило внимание на отважные и смелые действия сержанта. Орденом Красной Звезды и медалью «За отвагу» были отмечены его подвиги. Одновременно с этим Николаю Безрукову присваивают звание лейтенанта.
В летних сражениях 1942 года он командовал взводом, а затем танковой ротой. Перед его подразделением командование поставило задачу овладеть высотой, господствующей над местностью. Николай Безруков с большим мастерством выполнил этот приказ. Его удар был стремительный и неожиданный для противника. На поле боя немцы оставили 3 орудия, 2 миномета, 7 пулеметов, 4 повозки с боеприпасами и военным имуществом. Талантливый командир вновь награждается орденом Отечественной войны 1-й степени и медалью «За отвагу». Командование батальоном он принял в звании капитана. Его победный путь начался зимой минувшего года у реки Дон. Танкисты майора Безрукова с боями прошли уже несколько сот километров. Они трижды заслужили благодарность Верховного Главнокомандующего и действуют в составе Киевских гвардейских танковых соединений.
Бои на Днепре прославили его имя на всю страну. Майор Николай Безруков в числе тех бессмертных героев, кто первым вступил на правый берег Днепра под ожесточенным огнем противника и своей смелостью и отвагой выиграл битву.
За успешное форсирование Днепра севернее Киева, прочное закрепление плацдарма на западном берегу реки Днепр и проявленные при этом отвагу и геройство майору Безрукову Николаю Григорьевичу присвоено звание Героя Советского Союза.
Таков путь славы бывшего учителя из Сиявы».
P.S. Герой очерка родился в 1918 году в деревне Дурасовка (ныне с. Октябрьское). Не многим меньше двух месяцев не дожил майор Безруков до последнего победного салюта Москвы в честь доблестных советских воинов. 17 марта 1945 года жизнь доблестного офицера Николая Безрукова оборвалась. Это было на подступах к силезскому городу Штригау, юго-западное Вроцлава. Ему тогда шел 27-й год.