Шел третий год Великой Отечественной войны. В селе трудоспособных мужчин призвали в армию. Из мужского населения остались старики, которые не могли выполнять тяжелые мужские работы, и мы, дети войны. Первый военный год были еще старше нас ребята, которые выполняли мужские работы и натаскивали нас, будущих мужчин. Вскоре мы научились и привыкли работать так, что выполняли дневные нормы. Провели в 1942 году весенний сев, приступили к подготовке почвы для озимых культур. На этой работе в основном работала «молодая гвардия» из 6 человек: Зотов Павел (1927г.р.), Буляйкин Миша (1928 г.р.), Горбылев Василий (1929 г.р.), Пиняев Андрей (1930 г.р.), Юдин Николай (1931 г.р.), Зеткин Федор (1928 г.р.).
В июне убирали сенокос, а в июле началась уборка урожая. Рабочих рук не хватало. Нам приходилось вставать рано: к 4 часам мы были уже в поле. Лошадей брали на уборку урожая, а для пашни оставались только две пары. В один из июльских дней мы пахали с Зеткиным Федором. От нашего участка метрах в 50-60 стоял омет соломы. Лошадей распрягли на обед, к этому времени их начали мучить слепни. Нам тоже хотелось есть, в животе урчало. Сели рядом с Федей, я достал бутылку молока и корочку хлеба. Смотрю, а Федя сидит, я знал, что у него ничего из еды не было (позже он умер от голода). Я предложил ему поесть, а потом побегать по омету, т.е. поиграть. Пообедали скудно и побежали к омету. Федя от меня сильно отстал, я подбежал к омету и поднялся наверх. Добежал до середины омета, а там метра четыре соломы нет, ее вывезли зимой, только с западной стороны, как изгородь, сохранилась солома. Зимой, видимо, она была завалена снегом, выбрать ее не пришлось, и образовался своеобразный «домик». Я посмотрел вниз и увидел выстиранные, еще не высохшие новые солдатские портянки. К этому моменту подошел и Федя. Я показал ему знаком, чтобы он молчал, а сам прыгнул вниз и собрал портянки. Быстро поднялся снова наверх. Эти портянки я отдал Феде, он ходил почти босой. Я сказал Феде, что нужно идти к лошадям. Сначала шли тихо, потом ускорили шаг и побежали. Добрались до лошадей. Я говорю Феде: « Надо отсюда уехать». Я помог Феде забраться на лошадь, после сам прыгнул на своих лошадей, и мы ускакали с того места галопом. Остановились метрах в 100 от омета, посмотрели, но там никакого движения не заметили. Подождали немного, вернулись обратно пахать. С этого дня наша гвардия немного струхнула. Пока пахали этот участок, были всегда наготове. Позднее с нами стали посылать дежурных из числа демобилизованных по ранению односельчан. Из нашей гвардии остались живыми я и Буляйкин Миша.
После туда приезжала милиция и люди из военкомата. Но там уже никого не было. Мне позже все же удалось с этими чужаками встретиться. Их было четверо. Целой ватагой мы отправились в лес за шиповником. Было уже поздно, пора возвращаться домой, ягод собрали помногу, у каждого за спиной котомка. Шли вдоль озера Изерки и наткнулись на мужчин: трое сидели возле костра и кипятили в чайнике воду или еще что-то, а четвертый стоял по пояс в воде и стирал то ли красную майку, то ли рубаху. Мы остановились и стали смотреть на них. Один из сидящих возле костра точил, как нам тогда показалось, косу, только потом понял я, что это был клинок. Мужчины заметили нас и заорали. Мы с криком побежали в сторону дома.
В. Горбылев,
с. Напольное.