Если посмотришь на зоогеографическую карту Чувашии, то каких только видов животных и птиц на ней нет: черный аист, журавль красавка, филин, медведь и многие другие. А на другой карте лесного масштаба района изображены железнодорожные узкоколейки с разветвленными щупальцами дорог в разные стороны по всему лесу. Также на карте изображено множество лесных кордонов: Чушкин, Сараевский, Суходольский и многие другие.
В 1964 году узкоколейки проходили по всему лесу в разных местах, вспоминает мой собеседник Михаил Рафаилович Архипов, коллега по охотничьей тропе. В молодости он с отцом и дядей охотился с бригадой охотников на лосей, останавливались с ночлегом на лесных кордонах. Хорошо вот так вспоминать прошлое, перелистывая старые газеты, журналы, карты. Когда Михаил охотился, я бегал только на рыбалку. Мне было 10 лет. Но за последние четыре-пять десятков лет прошло столько перемен. Те виды, что изображены на карте, сократились, а некоторые и совсем исчезли. И задаешь себе вопрос, а кто в этом виноват? Не мы ли в числе прочих? Не я ли? Хорошо помню, как я первый раз попал на лесной кордон в середине семидесятых годов прошлого столетия. Меня привел туда мой наставник по работе опытный егерь Госохотнадзора Ухов Николай Иванович.
Егеря!.. В то время я на них смотрел с огромной завистью. Их одевали во все армейское, военное. Некоторые были вооружены карабинами. Его все знали. Он знакомил меня, как начинающего работника, с лесниками, охотниками. Жизнь на кордоне мне казалась раем – своя, лесная, ни с чем несравнимая. А как мне нравились эти лесные чудные и интересные разговоры до полуночи о лосях, медведях, волках, берлогах. А вокруг лес со всех сторон. «Лесные» люди – добрые, гостеприимные, а может, народ был другим, или из-за уважения к Николаю Ивановичу? Но мне кажется, природа делает людей добрее.
Утром, когда тронулись дальше по маршруту, жена лесника вышла на крыльцо и обратилась ко мне: «А ты, сынуля, приезжай к нам, найдёшь нас в лесу, поживёшь недельку, поохотишься, по лесу походишь… Мы тебя ждем!»
С одного кордона мы переходили на другой…
Заходим однажды в дом лесника, на столе чего только нет: копченые гуси, свинина, медовуха, соленья-варенья… Ну, думаю, не вовремя мы пришли с Николаем Ивановичем – хозяева собрались отмечать какое-то торжество. «Ждете кого?» – спросил после приветствия у лесника. «Да нет!» «А стол-то, куда такой накрыт? Тридцать человек накормишь!» – недоумевал я. «А куда это все девать? Не выбрасывать же, – спокойно сказал лесник. – Все сени завешены снедью. Не всегда так жили, – продолжал он разговор. – Зимы были – передует все дороги, не выедешь, лошадь в снегу тонет. Мука кончится – впроголодь жили, до весны бы дотянуть. А потом, как набрали силу-то, всё стало нипочем». А сила эта чувствовалась и на дворе – чего только там не было, всякой живности: гуси, овцы, корова, лошадь, пасека. Вот такими мне запомнились кордоны и жившие в лесу люди. Но жили там не только они…
Знакомый лесник рассказывал интересную для меня, набиравшегося опыта, информацию. Около его кордона Ямбавский не один год волки выводили потомство. По осени устраивали волчьи концерты «завывали»… И не было при этом случая, чтобы они задавили какую-нибудь живность на кордоне. Вблизи логова волк никогда не давит свою жертву, а охотится за 5-7 километров от него.
Воспоминания… Разговоры…
Зима. Заснеженный кордон с бесконечными лесами за окнами. Захмелевший лесничок…
«Так, осенью ухожу на пенсию! Передам всё это тебе! Лес ты знаешь!» «Думаешь, из меня лесник получится?» «Ну да!» – ворчал он, недовольный мной, не выказавшим никакой радости от этой вести.
Мне нравились эти разговоры. Я их всегда поддерживал. Но лесником тогда я так и не стал.
Это было время застоя СССР. Егеря Госохотинспекции, где работал Николай Иванович Ухов, в конце зимы, проводили авиаучет, привлекалась к этому «малая авиация». Госохотинспекцию той поры вспоминает вся охотничья Россия – это было лучшее время. Я работал егерем в районном обществе охотников и рыболовов. У нас была единая цель – охрана охотничьих угодий. Приходилось и мне пройти воздушным маршрутом, и посмотреть из-под крыла самолета лесное Засурье…
Года три назад я ездил в лес за малиной и наткнулся на памятный знак, табличку Федора Куреина. На этом месте стоял кордон его отца Семена Васильевича. Прошло уже больше ста лет со дня его рождения. Проект Федора и его сына посвящается всем лесникам, охране лесного богатства. Я забыл про малину, вспомнил Федора.
Мы с ним познакомились на Красноборе. Сейчас он живет в Чебоксарах. На Суходольском кордоне прошло его детство. В районной газете была его трогательная статья, как мальчика школьника с крестом на шее упекали в церковном фанатизме. Но когда он принес в класс и разложил на парте все отцовские ордена и медали, завоеванные им на фронте, учительница разрыдалась. Подругому стали относиться к нему и сверстники.
Лесные кордоны остались в моей памяти. Давно нет на этом свете многих лесников, которых я знал, моего наставника Николая Ивановича Ухова. Они сейчас все там, наверху, выше радуги. Когда-то в Засурье стучали по узкоколейкам чугунные колеса. И кто знает, что будет через такой же отрезок времени в Засурском лесу – что исчезнет или останется на зоогеографической карте лесного района…
В. Родионов,
с. Порецкое.