Труд Поэта
В отличье от баталий и сражений,
Где ордена-медали выдают,
Не ждёт Поэт хвалы и награждений –
Его работу в песнях воспоют.
Певец народа при дворах не служит,
Угодливо у трона не стоит.
Он знает, что народу Символ нужен,
Чтоб Дух сплотить в единый монолит.
Поэт – всегда с народом, окрылённый
Его Надеждой, Верой и Душой.
А люд честной, строкою вдохновлённый,
Свершает ежедневный подвиг свой.
Дерзай, Поэт, трудись! Ты нужен людям!
Без песни – дела нет и хлеба нет.
Ведь как Народ существовать мы будем,
Покуда воспевает нас Поэт!
Валентина БЕЛОВА,
с. Семёновское.
Легенда о князе Петре и Февронии
Много легенд на шаре земном,
Я расскажу вам одну:
Князь, которого звали Петром,
Решил защитить княжну.
Убил без раздумья презренного Змея,
Взяв в руки Агриков меч,
Но капли крови попали на тело
И начали князя жечь.
Силы уже покидали Петра –
Слуга Февронию найдёт,
«Он будет здоровым, – скажет она, -
Пусть замуж меня возьмёт».
Крестьянка мудра, прозорлива была,
Многих людей исцеляла,
Хлебные крошки в ладони брала.
В ладан тотчас превращала.
«Негоже брать в жёны крестьянскую дочь», –
С лукавством в душе согласился,
Увидев её – все сомнения прочь,
Князь тут же в Февронию влюбился.
В трудах и молитвах прожили век,
Стараясь на благо народа.
Многое может создать человек
С благословения Бога.
Вдаль ушли от мирской суеты,
Монашеский постриг приняли.
Вместе безгрешные души свои
В Божии руки отдали.
Не раз Благоверных тела разлучали,
Но утром, на диво людей,
Пётр и Феврония рядом лежали
Снова в гробнице своей.
О, Благоверные Пётр и Феврония,
Вы стали примером для нас.
Чтоб в каждой семье прибывала гармония,
Молите Бога о нас!
Людмила Клюкина,
с. Кудеиха.
Негрозов Александр Евгеньевич уроженец с. Гарт. Окончил Гартовскую среднюю школу. Работал в этой школе преподавателем уроков труда и домоводства. Был оформителем многих стендов. Работал директором Кудеихинского СДК, киномехаником Кудеихинской киноустановки вместе с сестрой Людмилой Клюкиной.
В данный момент проживает в Ханты-Мансийском округе в г. Урай. Имеет четверых детей и троих внуков. Стихи пишет уже давно, которые не раз публиковались в его городе. Тоскует по своей малой Родине, так как уже давно не был в родном краю.
Ностальгия
Красный Яр – такая красота!
Крутой обрыв, где круче не бывает,
А там внизу широкая река,
Которую Сурою называют.
Стрижам на этом склоне тесно.
Их никому не в силах посчитать.
И каждый год они на это место
Летят своё потомство продолжать.
А в речке много разной крупной рыбы:
Стерлядка, язь, сомы и судаки.
Все виды есть, что нам необходимы,
Для царской и божественной ухи.
Горит костёр, а искры летят в небо
И тихо гаснут где-то в высоте.
О, боже мой, как я давно там не был,
Как я соскучился по этой красоте.
Александр Негрозов,
с. Гарт-г. Урай.
Елховка – мой берег детства
И опять над Елховкой, тихой речкой моей,
Пролетают стаи сизых голубей.
И лето стучится вновь, как всегда.
Только детство не вернется никогда!
Елховка, моя родная речка, ты такой в сердце, наверное, и останешься. Но в последнее время я ласково грустным взглядом смотрю на тебя. Забросали тебя всяким мусором и хламом. Жизнь в тебе едва теплится, бежишь небольшим ручьём. А какие воды ты несла, как шумела по весне, мосты срывала! А сколько поколений людей выросло на берегах твоих! Сколько я всего от них, давно ушедших, о тебе услышал!..
Раньше по берегу Елховки по вечерам костров-то, костров, ох, как много жгли. Собиралась молодёжь – парни, девушки, картошку пекли, песни пели. Ох, как весело было. А к мельнице, что стоит до сих пор на берегу Елховки, в большую воду весной подходила самоходка, небольшая баржа с Суры.
Моя соседка баба Шура рассказывала: «Я когда девчонкой-то была, воду-то из Елховки ПИЛИ! – выделяла это слово, словно тайну раскрывала. – Вода мягкая, чистая текла, бани топили. Знаешь, в ней какие водовороты ямы рыли – люди тонули, и рыбы в ней водилось – тьма!»
Удивительное свойство памяти хранит моё детство. А речка Елховка заставляет смотреть в будущее и вспомнить прошлое.
В моем детстве за нашими огородами полноводная с чистой водой, с высокими берегами, ярами, в которых гнездилось множество стрижей, протекала речушка Елховка – моя родная речка. Многое чего произошло в моем детстве здесь впервые.
Первую свою удочку я сделал сам из простой шпулечной нитки. Рыболовный крючок согнул из булавки, грузилом стал кусочек алюминиевой проволоки, а за поплавок сошел обрубок палки. И вот на эту снасть я наловил целый кукан пескарей, крупных, с их полукруглыми тельцами. Сколько было радости от этого живого серебра, первого улова в моей жизни! Какие они были вкусные с поджаренной розовой корочкой на сковородке! Так я впервые встал на рыболовную тропу, а чуть позже – на охотничью, более интересную.
Мой отец никогда не держал в руках удочки и весла, а вот его друг – Николай Михайлович Саблин, целыми днями просиживал на берегу Елховки с удочками и бидоном, и всегда был с уловом. Хорошо помню, я всегда около него крутился, что-то необъяснимое тянуло меня в это искусство ловли.
Помню и свой первый круиз по Елховке на лодке. Лодок было много, но одна выделялась из всех – мотор был в ней стационарный. Он стоял по центру лодки. Такие лодки были на Суре у бакенщиков.
Владельцем той лодки был дядя Гена с нашей улицы. Я был на берегу речушки, когда его лодка носом ткнулась в берега. Вот, думаю, сейчас уйдет и можно будет посидеть в его чудо-лодке.
Я её всегда с интересом рассматривал, и он это заметил. «Ну, садись, прокачу!» – неожиданно заявил он. И вот я уже в лодке, вцепился детскими руками в лавку. Заработал двигатель, покачивая лодку на волнах, и этот баркас пошел вверх против течения. Прошли под мостом через речку, развернулись у мельницы и взяли курс вниз по течению. Это я запомнил на всю жизнь.
В любое время года на Елховке было хорошо. Поздней осенью, вначале зимы, когда первый лёд, прозрачный как стекло, сковывал речку, мне первому хотелось пройти по нему. Я доходил по льду до середины, он прогибался, звенел, трескался на множество трещин, искр, проламываясь подо мной, и я погружался в ледяную студеную воду. Барахтаясь, выбирался на берег и бежал что есть мочи, до дома было каких-то двести метров, быстрее на горячую печь…
Теплым летним вечером засыпал под радостную серенаду, которую затевали на разные голоса лягушки на Елховке. Просыпался от звонкого хлопка пастушьего кнута, мычанья коров и пения птиц. С утра бежал на берег речушки искупаться в её водах. Какое это было беззаботное время хорошее!
В жизни было всякое: тонул в Суре, на море. Но Елховка сделала из меня хорошего пловца. За это я ей благодарен.
Всё было здесь, кажется вчера, на её берегах. Здесь во мне проснулась первая любовь, такое не забывается. Помню, как впервые и неумело ткнулся в девичьи губы красавицы-Ольги и получил за это пощечину, влеплённую яростно и крепко. Говорят, от любви к женщине на земле родилась любовь ко всему прекрасному.
Чуть позже, когда были жизненные невзгоды, обиды, ссоры, предательство женщин, я приходил к тебе, Елховушка, на берега твои, побыть наедине с тобой, успокоить душу. И ты меня успокаивала.
Сколько воды утекло, сколько перемен с тех пор случилось! Жалею, что уходят годы. Дождалась ты, речушка, и моих внуков. Я пришел с ними на берега твои. Но они не поймают здесь свою первую рыбу, не искупаются в твоих водах. Мой любимый писатель В.М. Песков при жизни писал, что по огромной России за последние пять лет исчезло двести мелких речек.
Той Елховки, которая была в моем детстве, давно уже нет. Но в памяти моей она останется пожизненно.
Владимир Родионов,
с. Порецкое.
Гимн Анастасову
По-над Менею солнце встает.
О селе нашем сердце поет.
Здесь живем ты и я,
Здесь Россия моя,
В Анастасове все мы родня.
Мой любимый отеческий край,
Ты цвети и сильней расцветай.
Наш большой милый дом
Будем славить трудом.
Анастасову славу поем.
Поименно всех помним всегда,
Кто ушел в молодые года
Свой народ защищать,
Свою Родину-мать,
Свою жизнь за Россию отдать.
Ты – оплот нашей веры большой,
И к селу мы стремимся душой.
Наш березовский БАМ,
Тебе нежность отдам.
До чего же ты нравишься нам!
И пусть солнце над нами встает,
Пусть село наше вечно живет,
Где родник чистоты,
На лугах где цветы,
Где сбываются наши мечты.
Александра Бурова,
с. Анастасово.