По воле рока
Июнь, 41-й. Стоит тишина,
Солдатам сны сладкие снятся,
Кому-то приснилась родная жена,
Душа трепетала от счастья.
А кто-то во сне видит отчий свой дом,
Поля и родные просторы,
И маму, стоящую рядом с отцом,
Их вдаль устремленные взоры.
Но вот содрогнулась от взрывов земля.
Разрывы бойцов разбудили.
И стало понятно, что мешкать нельзя,
Что трубы на бой протрубили.
Вот их командир дал команду: «В ружье!»
К нам ломится враг черной силой.
Солдат в бой повел он, чтоб это зверье
Не глумилось над Родиной милой.
В атаку пошли, в ад кромешный шагнув,
Свистели осколки и пули.
Свинца и огня напоследок глотнув.
Смертельную чашу хлебнули.
В тот день в этом самом жестоком бою
С врагом неравны были силы.
Бойцы погибали за землю свою,
А бомбы им рыли могилы.
Они здесь в обнимку со смертью легли,
Земля их сама хоронила.
И стала им пядь этой самой земли
Безвестною братской могилой.
И некому было тела их забрать,
Здесь зверствовал враг что есть силы.
И там же остались герои лежать,
Где кровушкой землю кропили.
Останки потом их уже не найдут
В засыпанных рвах и окопах.
На них похоронки домой не придут
По воле судьбы или рока.
Никто не хотел, жизнь готовый отдать,
Когда за родных шел сражаться,
В список пропавших навеки попасть,
Безвестно пропавшим остаться.
А дома в тоске продолжали их ждать,
Но чудо, увы, не случилось.
Не суждено им воскреснуть и встать
Простите их, так получилось.
Не ставят за них даже свечи в церквах,
Не будет молитв поминальных,
Оставят родные их образ в сердцах
Да горечь мгновений прощальных.
В. Ермолаев,
с. Порецкое.
Порецкая земля. Вехи истории
Сурских просторов песня,
Нетронутых рощ красота
В душу запали с детства,
Гривам дубовым мечта.
Здесь в поле диком ветер
Гулял, как разбойник, как свист,
Не было тут народу,
Стих мой напорист и чист.
Первые лбы печатями
На царский клеймили указ,
Не лезь против власти, лапоть,
Будешь отшлепан ты всласть.
Так вот потомки наши,
На сурский косясь откос,
Жизнь тут свою узнали,
Простое «Порецке» сквозь.
Важные избы ставя,
В вольных ходили хлебах,
Стерлядью сурской вкуснейшей
Кишела речная гладь.
Крепло село, богатело,
Ввысь взметнув купола,
И над Сурой полетела
Силы небесной молва.
Разные руки-люди
Здесь обрели берега.
Знатные угличане,
С московских дворов голытьба.
Вехи историй страницы
Писались тут день за днем.
Хваткий сошелся народец
Под чистый церковный звон.
Вотчина была знатной,
Мастеровые дела,
Улицы сельские крепли,
Тащили свои имена.
Наши великие предки,
Низкий поклон до росы,
Что рассмотрели прелесть
Славной Порецкой земли.
А. Горычев,
с. Козловка.
Александр Федорович Мальчиков родился и вырос в поселке Долгая Поляна. Окончил железнодорожный техникум. После армии попал на Свердловскую железную дорогу. Город Советский, приравненный к Крайнему Северу, – Ханты-Мансийский округ. Начинал работать составителем поездов, последние 20 лет был начальником железнодорожной станции. Семья – трое детей, 4 внука. Написано почти 50 стихов. Большинство про родину – Долгую Поляну, о которой тоскует.
В «Одноклассниках» в группе «Долгая Поляна» у него есть литературная страница «Ностальгия».
Размышления вслух
(в память о Долгой Поляне)
Пролечу над Поляной я соколом,
Пока силы еще сохранил.
Посмотрю на просторы родимые.
Как без них, как без этого жил?!
Не боюсь высоты поднебесья.
В жизни падал и вновь я парил.
Закалила меня моя родина,
В мыслях с нею я рядом и был.
В жизни были и взлет, и падения,
Поднимался с колен я и жил.
Помнил родину в жизни я светлую,
К ней любовь навсегда сохранил.
Невтерпеж захотелось с ней встретиться,
На могилках родных побывать.
Посмотреть и потом уж откланяться,
Всех хотелось бы крепко обнять.
И надеюсь, что в жизни получится,
Предстоит только сил подкопить,
Чтоб однажды, вот так вот осмелиться,
Над Поляной родной попарить.
Осмотреть все, увидеть воочию,
То волненье в себе сохранить
И остаток, судьбой напророченный,
С теплотой на душе мне дожить.
В печи «колодцем» сложены дрова
В печи «колодцем» сложены дрова.
Бумага – в помощь – посреди дровишек.
Зажжённой спичкой вспыхнула строфа
И дымом потянулась по-над крышей.
Гудит-метёт позёмка за окном,
А пламя вырывается наружу,
На стёклах пляшут отблески, и дом
Глядит победно окнами на стужу.
Кудрявый дым, и мощный, и густой,
Неспешно от поленьев отделяется,
И, пошептавшись с печкой и трубой,
Как будто с ними и со мною он прощается.
Романс прекрасный Вьюги и Огня
Сливается с родными голосами,
И эта песнь баюкает меня,
И Счастье и Покой приходят сами.
В. Голев,
с. Семеновское.
06.01.2017
* * *
Пока живы ваши родители,
Их порадовать не хотите ли?
Лишний раз им взять позвонить,
Про здоровье у них спросить,
Про заботы и про дела,
Чтоб душа спокойней была?
Время летит, как быстрая птица.
И однажды так может случиться,
Что вам некому станет звонить.
Как с бедою такой потом жить?
Ведь такая беда
Навсегда.
2.03.15 г.
Про жизненный опыт
Сначала мы торопим дни,
Потом торопят нас они.
Слагаясь в месяцы, в года,
От нас уходят, навсегда.
А мы бессильны. Не догнать,
Не изменить, не поменять.
А сроки жизни тают.
Стараясь не терять лица,
Живем надеждой до конца.
Как хорошо, скажу я вам,
Что срок никто не знает!
Другого не бывает
9.10.16 г.
* * *
Если непонятно мое слово,
Объяснить я вам всегда готова.
Смысл его и содержанье речи.
Добрым людям я иду навстречу.
Но бессильна я
Пред выдумкой людской.
Я теряю от нее покой.
Беззащитной делаюсь вдруг я.
Трудно б было, если б не друзья!
9.11.16 г.
А. Дугаева,
с. Порецкое.
Заячья пирушка
За рекой Сурой в промороженном и продрогшем лесу первозданная тишина. Природа, скованная снегами и морозами, труднопроходимый заснеженный бурелом. Что заставляет лазить по этим крепям? Её величество Охота!
Когда возвращаешься из зимнего леса, об этом никогда не жалеешь, даже если устал от больших переходов. Уходят ненужные мысли, душа открывается для добра и любви. Надо только видеть и слышать, и любить лес. Каждый раз он одарит тебя, щедро наградит одной из сокровенных тайн!
Раннее утро. До рассвета вышел в лес. На востоке теплится бледно-малиновая зорька, а вверху рассеивается серая муть. Снежок мягко оседает и мурлычет под ногами широких охотничьих лыж. Зима облепила хвойные деревья. Снеговей опушил их пышными кружевами, белой жемчужной нависью.
Как союзнику рад снегу заяц-беляк, пугливый зверёк. Тихо в его покоях среди родимых осинок и елочек. На заячью беду далеко не всюду одинаково легко стало жить. На лесной поляне снег скорее грубеет. А в чаще, по рыхлому сугробу, труднее бегать: глубже здесь вязнут лапы, чем на поляне. Но там зайцу делать нечего, ведь осины не растут на ней. Надо менять столовую, идти к другим местам кормежки.
Смеркается…
Заяц поднялся с дневной лежки, вылез из-под елки, встал на задние лапы, осмотрелся, прислушался. Первые звезды подмигнули косому: пора за кормом! А врагов-то полон лес. Зайчик страшится полярной белой совы, лисицы, волка. Но пуще всего боится он лесной кошки. Того и гляди рысь с вершины, как с неба, прыгнет на спину.
Прислушался заяц, ушами поводил. Вдруг что-то звонко треснуло в промороженном лесу. Беляк в испуге присел, невидимкой затаился в снегу. Страх прошел. Знаком зайцу этот мирный звук выстрела: сухое дерево морозом покоробило. За день проголодался зайчишка, скорее принялся за горькую осиновую корочку.
Попировал беляк и пустился вскачь то вдоль, то поперек леса. Тяжело скакать, вязнут лапы. Луна еще некстати светит до утра. Перебрался он в соседнее ольховое болото. Там легче передвигаться. Здесь набиты заячьи тропы.
До отвала наелся заяц осиновой коры и засохшей травы. Поспешил на лёжку. Забрался под хвойный валежник, зарылся в снег с головой, обернувшись к следу. Дня два теперь не будет вставать на лапы.
Чернеет можжевельник на склоне, в перине рыхлого снега. На белом снегу видны отпечатки следов – двойки и тройки заячьих скидок. «Смотри, вон куда я пошел!» – говорила утром следопыту-охотнику печатная письменность пороши. На снегу осталась ночная визитная карточка с дневным адресом зверя!
В. Родионов,
с. Порецкое.