28 октября 2022 г.
(вспоминают очевидцы)
Кирилина Александра Егоровна, с. Кудеиха :
«Трудно, очень трудно было в то время, но работали. Уходили из дома рано, идти далеко, километров девять – десять. Мороз той зимой был лютый, 40-30°, не меньше. Только быстрой ходьбой и разогревались. Одеты были плохо - в старой дырявой фуфайке, в лаптях. На работе нас кормили один раз в день. Поваром был у Рябов Иван. Был он к тому времени старый и больной, работать на рытье окопов и дзотов не мог, поэтому и определили его поваром.
Работали на той работе, которую определит старший: рыли, вернее долбили, окопы, ямы для дотов, потом мужчины ставили на яме сруб для дзота, делали амбразуру в сторону Суры и дверь в противоположную сторону, накатывали бревна вместо потолка. Мы засыпали дзот землей, так чтобы наверху был слой не менее метра, носили ее носилками.
Мне было легче, чем другим. У меня дома были свекор со свекровью, придешь ночью домой – в избе тепло».
Мария Алексеевна Егорова, д. Пехорка:
«Трудились с темного до темного. Мужчины ломами долбят – искры сыплются. А мы лопатами откидываем, подчищаем. Бывало, мужчины выворотят с большим трудом глыбу, а мы с ней сделать ничего не можем, сил не хватает. Но они нас жалели, разбивали эти глыбы на маленькие.
Чтобы не терять время, обедать не ходили. Замерзали. Жгли костры, у огня грели руки. Были случаи обморожения, мазались тогда гусиным салом.
Выходных не было. Выходной давали тому, кто в субботу топил баню. Баня – настоящий праздник. Прежде чем начать мыться, сидели, отогревались. В бане же и стирали.
Дисциплина была строгая, домой никого не отпускали. У односельчанки Поли Егоровой умерла дочка трех лет. Ей об этом с обозом сообщили. А хоронить ее не отпустили. Ребеночка хоронили дед с бабкой. Как все это выдержали, не знаю. Пробыли мы в «Организаторе» до конца января. В конце января управляющий собрал всех и объявил: «Можете быть свободны». Какая это была радость! Домой отправились пешком, а это добрых километров двадцать будет. Но это никого не пугало: шли к родному дому».
Агриппина Никитична Безрукова, с. Кудеиха:
«Уходили из дома на весь день. Работали с 8 утра до вечера. Уходили – темно и приходили – темно. Шли, закутываясь во всякую рвань да старьё. Приходили и на окопы. А потом и домой заиндевевшие. Далеко ведь, километров 8-9. Шли по реке Кире, через Пустынь. Ноги мерзли. На работе пропотеешь – одежда мокрая. Когда домой шли, согревались бéгом. Иначе нельзя: мороз до костей пробирал. У меня была дочь Нина, трех лет, я её отводила к свекрови. Она с ней сидела. Приду домой – холодно, топлю подтопок, скотину кормлю, пою, а потом снопом валюсь на постель, а утром снова на работу. Ой, и трудно было! Я большей частью работала на берегу Суры. Мы срывали берег, делали его отвесным, так, чтобы танк не поднялся. Тут не в окопе: от ветра и мороза не спрячешься. Чаще всего я работала рядом с Никитиной Анной Ивановной (1910-1983 гг.), Чекалиной Александрой Фёдоровной 1910 г.р. и Анбоевой Татьяной Семёновной 1905 г.р.».
Клавдия Петровна Игошина, с. Кудеиха:
«Зимой 1941-42 г. 40 дней ходила в лаптях на оборонительные работы. Мне ещё не исполнилось и шестнадцати лет. Ходила на работу за маму, Короткову Марию Николаевну, которая была беременна. Срывали правый берег Суры, рыли окопы, ходы сообщений, мёрзлую землю долбили кайлом. Руки были всегда красные и в мозолях. Норма выработки была почти 2 куб. м. земли. Каждый день возвращались домой, иногда на санях, а иногда пешком. Одолели чирьи, но всё равно работала».
Валентина Васильевна Муленкова, с. Порецкое:
«Мне на начало войны было 12 лет, а когда началось строительство – 13 исполнилось. Мобилизовали родителей и сестру, а я с ними сама ходила по своей воле, помогала. Я работала в районе Порецкого и Красного Яра. Правый берег Суры срывали, чтоб крутой был, землю убирали носилками по двое, поднимали ее вверх».
Белянкина Надежда Филипповна, жительница Кудеихинского сельского поселения:
«Нас отправили на работы под Казань на рытье окопов. С начала мы ехали поездом, было очень холодно, затем нас погрузили на машины и привезли в лес. Мы увидели много людей и бараки. Только потом нам объяснили, где мы и что нужно делать. Жили в бараках по 50 человек, где стояла одна печка-буржуйка, было очень холодно, так как барак не согревался, хотя печку топили день и ночь. Работали целый, день, после работы приходили уставшие, голодные, валились замертво. Были нары с матрасами, набитыми соломой. Помыться было негде, поэтому очень много было вшей. У меня на ногах были лапти, подбитые деревянными колодками. Ноги все время мерзли. Потом выделили теплые сапоги. Кормили один раз в день похлебкой из пшена и картошки. Многие умирали. Мы рыли ямы и обкладывали их брёвнами. Очень было холодно и голодно, болели ноги и спина. Земля было мерзлая, руки примерзали к лому, долбили землю лопатами и кирками. Я часто плакала, хотелось домой. Людей привозили машинами на работу. Многие не выдерживали - болели, убегали. Как мы все это выдержали, я сама не знаю».
.
Орлова Мария Александровна, д.Степное Коровино:: «Взяли на рубежи молоденькой девчонкой. Работали там, где определит старший. Рыть окопы не заставляли. Мы ветки пилили, обрубали сучки, подготавливали карьер под копку. Из дома брали хлеб, картошку, а там выдавали сухой паёк и один раз в день кормили похлёбкой. Было очень холодно той зимой, мороз стоял лютый – 30-40градусов, не меньше. Одевались плохо, в старых фуфайках, в лаптях. Правда, у меня шубник был из овчины, ватные штаны. Жгли сучки и грелись у костра во время отдыха».
Зеткина Анастасия Сергеевна, д. Напольное:
«Много народу было на строительстве. Старики и женщины копали окопы, траншеи, а мы (дети) вручную таскали носилками песок. Еду брали с собой, нас там не кормили. Кто жил близко, до села Напольного километров шесть, ходили домой ночевать. Работали дотемна, стемнеет и домой. Шли быстро, мороз подгонял».